Я отвергаю вашу реальность и заменяю её своей. Демон хрени.
Название: Доброй ночи, Аришок.
Автор: Тернуша
Форма: миди
Пейринг: Аришок/ф!Хоук
Жанр: кинк, romance.
Рейтинг: NC-17(кинк!)
Краткое содержание: Собственно, почему после эпизода с кунарийиским отравляющим газом некоторое время вокруг рогатых все было спокойно и они сами вели себя спокойно. Особенно сам Аришок
Предупреждения: АУ, возможно, ООС, PWP. Секс с кунари Сомнительное согласие. Немного насилия. Недефотная Хоук! В фанфике используется текст песни Мельницы "Белая Кошка"(желательно, ознакомиться перед прочтением, потому что чистый текст читается не очень хорошо).
Примечание: На здравый смысл автор забил, если вы не поняли)))
тыц-тыц!Хоук умела терпеть, когда надо, но чтобы выносить гневные тирады, нужен был особый талант. Правда, на этот раз, адресатом стала не она. Стоило задать, казалось бы, мало значащий вопрос, который имел право быть озвучен, лишь исходя из того, куда вел их разговор…
- Много времени прошло, - заметила она. - Отчего же вы не отправитесь домой, если вам здесь так не нравится?
И тут Аришок вспылил. Он, словно зверь по клетке,метался по своему возвышению, с которого минуту назад взирал на посетителей с привычным спокойствием,и из его горла, вместе со сбивчивой яростной речью, вырывалось звериное рычание.
«Киркволл, город цепей, и у каждого здесь есть своя цепь, - думала Мариан, наблюдая за лидером кунари, - Вот и твоя цепь, Аришок, на которую ты оказался посажен, на которой ты вынужден сейчас метаться. Где твоя степенность? Неужели все так плохо, что ты вот так сорвался в присутствии гостей?»
Наконец, он выдохся и под пристальными взглядами карастэнов вернулся к своему импровизированному трону, тяжело уселся на него, опустив голову.
- Спасибо тебе за помощь, - сказал кунари глухо, - А теперь уходи.
Коротко кивнув, Мариан развернулась на каблуках и пошла на выход, ощущая спиной, упершийся между лопаток тяжелый взгляд Аришока, зная, что за гневом скрывались застарелая усталость и отчаяние. Нельзя было не заметить, как мелко дрожали кончики его пальцев.
- Еще немного, и он совсем слетит с катушек, - хмыкнул Варрик, шедший радом с Хоук, когда они спускались по широкой каменной лестнице в порт.
- Знать бы еще причину его бешенства, - задумчиво ответила она.
Аришок провожал взглядом удаляющуюся фигуру женщины, сидя неподвижно, даже задержав на секунду дыхание, пока та не скрылась из виду. Слепой его гнев улетучился, когда он заглянул ей в глаза. Что он там увидел? Жалость? Сочувствие? Он не нуждался в сочувствии человека, пусть даже такого индивида, как Мариан Хоук, которая за неполных три года сумела пустить свою судьбу по новому руслу. Так или иначе, увиденное заставило его остановиться, устыдившись своей несдержанности. Уникальный случай.
Хоук покинула лагерь кунари, но не мысли Аришока, неспособного взять в толк, что заставляет возвращаться их к ней снова и снова: то ли действительно разумные речи, то ли серебряный водопад, спадающий по ее плечам. В первый момент кунари даже заподозрил в Хоук полукровку, но быстро отбросил эту версию - в ней не было ни единой черточки от кунари, кроме, разумеется, белой гривы. Довольно крупная, несомненно, сильная, но все-таки человеческая, женщина. Списав причуды своего разума на примитивный животный инстинкт, Аришок попытался выбросить Хоук из головы. Он хорошо умел сдерживать и подавлять недостойные порывы. Будучи первым из первых, нужно служить примером всем своим подчиненным. Многих из кунари уже накрыло волной уныния, хоть проблем с дисциплиной быть не могло в принципе, но настроения в лагере царили упадочные. Нужно было что-то предпринимать, а не об иноземках думать.
Тем не менее, из мыслей, которые усиленно гнал Аришок, Хоук перебралась в его сны. Там она, собственно, ничего предосудительного не делала, только стояла и смотрела лукавым взглядом, и мягкая полуулыбка играла на ее губах. Женщина казалась невероятно реальной, будто наяву стояла напротив, как тогда, во время их встречи, но гораздо ближе. Протяни руку и… Аришок не позволял себе этого, и чувство возмущения поведением нахалки, посмевшей тревожить его даже во сне, толкало в обратно реальность. Проснувшись так, он долго лежал и, тупо пялясь в потолок, пытался разобраться в обуревающих его страстях. Да, сдерживать внешние и внутренние проявления эмоций он умел в совершенстве, мог перенаправить их в более выгодное русло усилием воли. Но что делать во сне, когда не действует эта самая воля, разум остается беззащитен, и его обладатель оказывается лицом к лицу со своими демонами? Демоном Аришока стала Хоук, доводящая до исступления своей способностью возвращаться каждый раз, когда кунари удавалось смежить веки.
Бессонница выматывала. И днем, не отдохнувший, Аришок с уже трудом мог сосредоточиться на текущих делах.
Но в одну ночь все пошло не так как обычно, хотя, казалось бы, куда уж хуже.
Уснув, Аришок снова увидел Хоук, стоящую напротив и улыбающуюся, что сулило, как он думал, скорое возвращение к реальности с последующим мучительным самокопанием. Проснувшись, он обнаружил, что женщина никуда не делась - как стояла, так и стоит, глядя на него, только волосы светились призрачным светом от запутавшихся в них лучей полной луны, а привычные доспехи сменило длинное светлое платье из тех, что носили горожанки. Без брони ее фигура казалась тонкой и женственной.
- Доброй ночи, - тихо сказал призрак, словно прошелестел в листве ночной бриз.
«Ежели ты здесь, то ночь никак не может быть доброй», - устало подумал Аришок. Все стало гораздо хуже, похоже, бессонница начала провоцировать галлюцинации.
- Я заранее прошу прощения, что пришла вот так, без приглашения и стука, - продолжала тем временем Хоук, - Просто наша последняя беседа окончилась не очень хорошо, хотя мы пришли к чему-то вроде согласия, у меня осталось чувство, что мы не договорили. А других возможностей зайти у меня не было.
Аришок предпочел смолчать, глядя, не мигая, на светлую фигуру, окутанную серебристым лунным светом. Вспомнилось древнее и, в сущности, бессмысленное суеверие о том, как опасно заговаривать с гостями с того света, от того что это не сулило ничего хорошего. Но оттуда никто прийти не может, даже гипотетически! Логика говорила Аришоку одно, а на деле выходило совсем по-иному. Хоук, кем бы она ни была, присутствовала в его спальне и никуда пропадать не собиралась, и он почувствовал, что ему интересно узнать, что же хочет ему рассказать Хоук. Все лучше, чем, если бы она просто молча смотрела, как обычно.
- Тебе здесь не место, - прошептал он, ощущая странное чувство неловкости, как будто его голос мог разрушить видение.
Хоук казалась полупрозрачной, словно свет луны лился сквозь нее. Белые волосы, бледная кожа, пастельного оттенка платье... Только темные глаза поблескивали из полумрака.
- Я знаю, Аришок, - сказала она, - Мне много где нет места, но, тем не менее, я там бываю. Занимаю чужие места, ищу между делом свое… Хотела бы я оказаться на месте, которое по праву может называться моим. Но пока я являюсь, по сути, бродягой, - она тихонько засмеялась.
Легкий ветерок, влетевший в окно, качнул подол ее платья и кончики волос, с плеча вспорхнули несколько белых цветков и, кружась, опустились на пол. Подняв ладонь, она стряхнула еще с дюжину.
- У Вас под окном жасмин цветет, - пояснила она, - Не цветет, бушует. Словно в последний раз в жизни.
В подтверждение ее слов снаружи донесся тонкий аромат цветущего растения. С волос женщины снова посыпались цветки, будто цвела и осыпалась сама Хоук.
- Зачем ты пришла? – спросил кунари, заворожено следя за полетом белых лепестков.
Ему показалось, что женщина смущенно моргнула.
- Просто я однажды решила прийти, - пожала она плечами и улыбнулась, - Мне показалось, что это неплохая идея. Но если Вам не нравится, больше я не явлюсь.
Очередная порция белого крошева полетела на пол.
Внезапно Аришок осознал, что не хочет, вопреки всему, чтобы призрак уходил. Странно успокаивало то, что она пришла, стоит здесь, говорит тихим голосом, серебрясь в луче луны. Но кунари промолчал. Негоже.
- Я знаю, что нет больше счастья, чем быть на своем месте, - внезапно она резким щелчком отбросила от себя что-то маленькое и черное, - Но Кун я не приму, потому… Потому что я была бы не я, если бы сделала это… - женщина поморщилась, соображая, - скажем так, в Кун мне места нет, - проговорила она, а потом посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц, - А теперь засыпай. Я тебе сыграю.
Наклонившись, она подняла что-то, до сего момента заслоненное ее подолом. Оружие? Нет, музыкальный инструмент. Устроившись тут же на полу, Хоук тронула струны. Полилась тихая мелодия, к ней, вторя, присоединился голос Мариан:
Обернусь я белой кошкой,
Да залезу в колыбель.
Я к тебе, мой милый крошка,
Буду я твой менестрель.
Буду я сидеть в твоей колыбели,
Да петь колыбельныя,
Чтобы колокольчики звенели,
Цвели цветы хмельныя.
Оказалось, что Хоук поет колыбельную. Ему, Аришоку, поют колыбельную. Уму непостижимо. От такого открытия он опешил на мгновение, но сопротивляться не стал. Дома, на Пар Воллене, ему иногда помогала успокоиться тихая музыка.
К тому же было удивительно, что женщина, преподносящая себя, как воина, умеет также неплохо играть и петь. Но чего только не случится во сне… или по другую сторону Недремлющего моря.
Ему действительно казалось, что Хоук обернулась пушистой белой кошкой, бродит по комнате на мягких лапках, и ее мурчание превращается в песню.
Обернусь я белой птицей,
Да в окошко улечу,
Чтобы в ясно небо взвиться
К солнца яркому лучу.
И Хоук из кошки стала птицей. Белый сокол словно зачерпнул лунного серебра крыльями, зазвеневшими тонко в тон песне.
Будут с неба литься звонкие трели,
Трели все весенния,
Чтобы колокольчики звенели,
Цвели цветы хмельныя.
Обернусь я человеком,
Да вернусь к себе домой,
Я возьму тебя на ручки,
Мой хороший, мой родной…
Влетев в окно, женщина снова стала человеком, снова уселась на пол с лютней, мягко перебирая струны. Аришок не заметил, как погрузился в сон, качаемый на волнах тихой музыки, ему снился аромат жасмина... в Пар Воллене он цвел точно так же.
Наутро кунари обнаружил белые цветки на полу и по углам комнаты.
На следующую ночь Хоук не явилась, ни во сне, ни в виде привидения. И через ночь тоже...
Каждый раз, ложась спать, Аришок гадал, придет ли к нему белый призрак. Но и без ее тихого голоса он больше не просыпался среди ночи. Ему снился дом. Но, не смотря на это явное улучшение, Аришок испытывал странное желание еще раз увидеть Хоук.
Наяву женщине незачем было лишний раз заходить в лагерь кунари. Зато, до Аришока доходили слухи о ее, несомненно, успешных похождениях, но, вот в чем штука - эта Мариан Хоук, дерзкая, активная, хищная, никак не вязалась с образом мягкого видения. Будто и не она вовсе приходила к нему, а похожее на нее наваждение. Да и зачем ей настоящей заниматься такими глупостями?
Однако, Аришок ждал. Ждал, не отдавая себе отчета.
И Хоук однажды явилась. Как обычно в россыпи белых лепестков, которые она с улыбкой вытряхивала из волос, с загадочным музыкальным инструментом под мышкой.
- Доброй ночи, Аришок.
- Доброй ночи, Хоук, - кунари повернулся на бок, чтобы лучше видеть женщину.
- Извини, что заставила тебя ждать, - сказала она, удобно усаживаясь на пол и устраивая свой инструмент на коленях, - Были неотложные дела,- она зацепила кончиком пальца одну струну, и та запела чистым тонким голосом.
Легкий ветерок плеснул ночного воздуха в комнату, крутанул на полу белые цветки. Мариан задумчиво перебирала струны лютни, казалась чуть более усталой, чем раньше. Она не пела и даже не смотрела в его сторону, погруженная в свои думы.
- Нужно что-то с этим делать, - проговорило привидение, - Но я пока не знаю что. Что-то страшное, иначе никак, - внезапно она накрыла ладонью струны, и музыка смолкла, - Я пойду. Ничего сегодня не получится.
Поднявшись, она отряхнула машинально подол.
Вскочив с ложа, кунари в два длинных прыжка одолел расстояние до того места, где она стояла. Женщина не успела отшатнуться, и была схвачена и прижата к стене так, что ее ноги едва касались пола. Призрачный жасминовый флер рассыпался, но, вопреки ожиданиям Аришока, женщина не растаяла от прикосновения, просочившись меж пальцев холодным утренним туманом. Ладонями он ощутил легкую ткань, сквозь которую струилось живое тепло. Тепло женщины.
Хоук смотрела на него тем самым взглядом, что он видел тогда, при их первой встрече и улыбалась так, словно и не было никогда воздушного призрака. Наверно, с этой же улыбкой она рубила врагов. Убить нахалку было первым желанием Аришока, но он вместо этого разжал ладони, и Хоук сползла на пол.
- Уходи, Хоук, - сказал кунари хрипло, упершись руками в стену и склонив рогатую голову.
Женщина отодвинулась в сторону, но уходить не собиралась.
- У тебя еще есть шанс вернуться домой, - сказала она, памятуя их последний разговор, глядя на него снизу вверх, - У меня нет.
- Ты пытаешься меня спасти, маленькая баз? – Аришок так и стоял, замерев. Да, Хоук действительно оказалась маленькой, меньше чем выглядела, стоя посреди комнаты в своем странном платье, и тем более в доспехах, - Я не нуждаюсь в твоей помощи.
- Однако иногда прибегаешь к моим услугам, - усмехнулась Хоук, голос ее звучал чуть обиженно, - А я не такая уж и маленькая.
- Просто уходи, - выдавил кунари, поджимая губы, - Пока можешь.
В нем боролись два желания, главным из которых было порвать баз на части, но было и другое. И это второе становилось все сильнее, что пугало его. В результате он потихоньку начал склоняться к первому.
- Извини, - сказала Хоук и белой птицей метнулась к окну, где и исчезла.
"Надо было узнать, как она сюда пролезает?" - часом позже, от нечего делать обходя ночных часовых, подумал Аришок. Теперь, когда выяснилось, что Хоук никакой не бестелесный дух, этот вопрос оказался более чем актуальным, ведь вслед за ней могут прийти и какие-нибудь недоброжелатели. Значит, нужно усилить посты с этой стороны.
Еще долго Аришок стоял неподвижно, пытаясь разобраться в хитросплетениях собственных эмоций, так перепутавшихся в последние дни. Потом все-таки лег. До утра было еще далеко, но уснуть так и не удалось. Его не оставляло ощущение теплой плоти под пальцами и еще того, что чуть не случилось что-то непоправимое.
- Хоук? – спросил Аришок в темноту, услышав шорох.
Ночь была безлунной, и в комнате царила темень, хоть глаз выколи. Весь предыдущий день и вечер были безветренными, жаркими и душными. Собиралась гроза. Тяжелые тучи уже набежали, закрыв своими лохматыми брюхами ночное небо, и силились начать небесную свистопляску. Вот-вот должны были прозвучать первые раскаты, и все вокруг притихло в ожидании. Даже безумные цикады, ночами дико стрекотавшие в зарослях под окнами, замолчали, сообщая о себе миру только редкими сухими щелчками.
- Доброй ночи, Аришок, - услышал кунари в ответ бархатистый женский голос.
Пахнуло жасмином, хоть он и отцвел неделю назад. Аришок поднялся с ложа, стараясь ни одним звуком не потревожить плотной, почти осязаемой, тишины. Звуки ночи словно вязли в ней, не долетая до ушей кунари. Он не видел Хоук, но чуял ее, словно зверь, и, точно зверь, бесшумно начал движение по комнате.
Внезапно снаружи полыхнуло мертвенно-белым, и на мгновение залило светом все пространство комнаты, обнажив ее небогатое содержимое и женскую фигуру, стоящую прямо перед ним. От неожиданности Аришок на секунду застыл, а потом бросился вперед, чтобы схватить ее, но руки поймали лишь воздух. Хоук умела ходить так же бесшумно, и, конечно же, ее уже не было на том месте.
- Зачем ты пришла? – спросил он во вновь нахлынувшую тьму.
- Я не могла удержаться, - ответила женщина откуда-то слева, - К тому же, начинается гроза, и мне нужно было где-то укрыться.
Определив направление, Аришок двинулся на звук, но лишь ощутил кончиками пальцев ускользающую ткань.
- Это не так, - кунари остановился и выпрямился.
Хватит ходить у нее на поводу.
Издалека прикатились запоздалые раскаты грома, помешав понять, откуда точно шел ее голос.
- Тебе не приходило в голову, что я мог устроить засаду, зная, что ты приходишь сюда, монна Хоук?
- Не мог, - ответила Хоук. Судя по всему, она бесшумно кружила вокруг него, словно в танце.
Не мог, она была права.
Хоук кружила вокруг, и снова создавалось ощущение, что это не живая женщина , а бестелесный дух пришел смущать его разум непривычными для разума кунари разговорами. Но четкое воспоминание о легкой ткани и тепле тела под ладонями не забылось.
Черное небо за окном расколола белая ветвистая трещина, такая яркая, что в пору было ослепнуть, и сразу же хлынул сильнейший ливень.
- Вот видишь, - сказала Хоук, - Теперь я уже никуда не пойду, - она вздохнула, достала из поясной сумочки магический светильник, затеплила его и вскрикнула, увидев перед собой выступившее из темноты лицо Аришока.
В следующее мгновение она оказалась в том же положении, что и в прошлый раз. Светильник-шарик размером с большое яблоко выпал из руки и, жалобно звякнув о каменный пол, покатился, заливая комнату бледным сиреневым светом. Как и тогда, Мариан смотрела на кунари без страха.
Хоук пришла безоружной, и сейчас можно просто свернуть ей шею, но это было бы слишком просто. Нет, сегодня кунари обойдется с нежданной гостьей по-другому, раз уж Мариан здесь и от нее так отчетливо и маняще пахнет. Аришок чувствовал, что грань, которую он не стал бы переступать в любом другом случае, становится все тоньше, грань, за которую его тянет аромат Хоук. Она пахла совсем не так, как женщины кунари: чуть больше запаха железа и дубленой кожи, чуть меньше аромата пряных трав, и эти травы были совсем другими, но главная составляющая присутствовала во всей красе – запах женской кожи. Аришок медленно потянул носом, вдыхая его. Для него, изголодавшегося, теперь нужен был самый маленький повод, а Хоук, напротив, выглядела спокойной. Неужели она не осознает того, что сейчас может произойти?
Она все осознавала, догадываясь по взгляду кунари, и прикидывала шансы на побег. Получится ли у нее достаточно чувствительно двинуть ему в пах и успеть добежать до окна? По всему выходило, что нет. Как там учил один старпер из «Висельника»: "Если вас насилуют, и шансов на побег нет, то расслабьтесь и получайте удовольствие".
- Если так и будешь держать страсти в себе, - проговорила она, - Они сожгут тебя изнутри. Неизвестно для кого ты станешь опасней: для нас, не увидевших свет истины, или для своих же.
- Скажи мне, - теперь перед ним была просто женщина с разметавшимися по плечам белыми прядями, в сбившемся легком платье, глядящая на него широко распахнутыми глазами, в которых кунари видел свое отражение и блик от светильника, заставлявший их лихорадочно блестеть, - Чего ты хочешь?
Внезапно она отвела взгляд, будто смутившись, повернула слегка голову, обнажив шею. Так подставляет горло зверь под зубы более сильного собрата, демонстрируя подчинение. Аришок смотрел, как бьется жилка под тонкой белой кожей, как скользит вниз выбившаяся прядка, понимая, что она уже не ищет ответ, это и есть ответ - на примитивном, животном, но общем для всех языке. Не сумев сдержать тихого рыка, кунари впился губами в эту жилку, в беззащитное место под ухом, ощущая частый пульс женщины.
Снаружи громыхнуло так, что оглушило на мгновение обоих.
Поначалу Хоук пыталась оттолкнуть потенциального партнера, упершись ладонями ему в грудь, но Аришок был намного больше и сильнее ее. Так что акт сопротивления захлебнулся, даже не начавшись толком, вместо этого руки сами начали движение по гладкой плотной коже кунари, испещренной татуировками и шрамами, некоторые из которых были старыми, а некоторые - довольно свежими, еще в шершавых корочках. В представлении Хоук, только безумец мог ходить в рукопашную с практически голым торсом. Кунари успешно опровергали сей факт, и Аришок в том числе, ограничиваясь только наплечниками, наручами и широким поясом. Лидер кунари изволил проводить ночь без этих скудных элементов защиты, что помогало познакомиться с ним поближе. Кажется, на нем были только штаны из какой-то мягкой ткани.
Тем временем Аришок перемещался все ниже, жарко дыша ей в шею, слегка прихватывая кожу зубами. Его ладони поползли вниз с плеч Мариан, таща за собой платье, женщина поспешила расстегнуть несколько пуговиц, чтобы те не отлетели. Что ж, у Хоук тоже есть шрамы. Вот и первый, идущий наискосок от левой ключицы до правой груди, оставшийся после той памятной битвы с огром, еще в Ферелдене - ее тогда знатно приложило о скалу. Аришок замер, упершись в грубый рубец, но вскоре продолжил движение вдоль него и достиг грудей. Сначала он уделил внимание правой груди, в которую упирался шрам, потом - левой. При этом постоянно ему приходилось стряхивать ладони Хоук, норовившей положить их ему на лоб, провести по рогам, зарыться в жесткую гриву, деть руки хоть куда-нибудь.
Хоук закусывала губы, борясь с непроизвольно вырывающимися стонами. Подписываясь на эту, несомненно безумную, авантюру, она отдавала себе отчет, что это не сулило ничего хорошего в том слычае, когда Аришок поймет, что… Да, Мариан Хоук в симпатичном платье и с лютней под мышкой лазает в окно по ночам к брутальному лидеру кунари. В мыслях Хоук, конечно, допускала такой вариант исхода дела и заходила в своих «размышлениях» довольно далеко, но всегда относила их к разряду беспочвенных фантазий. Сейчас же эти фантазии грозили стать реальностью, и, в связи с этим, вставала проблема. Аришок был крупным даже для кунари, и женщина не сомневалась насчет соответствующей величины, эээ… одной части его тела. А то, что он не ограничится одними поцелуями, сомневаться не приходилось. Не собирается ли он убить ее таким изощренным способом?
Аришок не спешил - впереди была целая ночь.
У него были огромные горячие шершавые ладони, жаркое дыхание и обветренные губы, которые слегка царапали кожу. Почувствовав руку кунари на внутренней стороне бедра, Хоук напряглась, но решила не брыкаться, помня о его силе. А вот и еще один шрам, причудливо изгибающийся от колена до ягодицы, память о том, что на крутых лестницах в Клоаке во время боя нужно быть внимательней. Ладонь Аришока, тем временем, скользили все выше, задирая подол в пошлейшем из жестов, заставляя спину покрываться колючими мурашками, а колени подрагивать. Теперь к напряжению примешивались жаркие волны желания. Наконец, его пальцы достигли влажного места и начали блуждать там. Хоук не смогла сдержать стон и поползла вниз по стене. Тут Аришок ее и подхватил, отнес на ложе, где она окончательно избавилась от ненужного уже платья. Вскоре Мариан оказалась вся обнюхана, ощупана, даже облизана в некоторых местах. Скорее всего, Аришок не сталкивался с человеческими женщинами так близко, и искал сходства и различия. Хоук так же не была настолько близко знакома с кунари, и это все еще ее пугало.
Пальцы Аришока скользнули внутрь, заставив женщину выгнуть спину. Мариан ожидала почувствовать всю остроту его когтей, но, вероятно, тот, кто родился с такого рода оружием, знал, как применить его и как не допустить ненужных царапин. До этого момента она и не подозревала, насколько возбуждена, и теперь каждое его движение вызывало жгучие волны наслаждения. Сначала внутри двигался один палец, безошибочно находя самые чувствительные точки, затем к нему присоединился второй, а следом появился и третий.
Дрожащая обнаженная Хоук ничем не отличалась от женщин кунари, разве что размерами. В доспехах она казалась довольно крупной и даже массивной, в платье казалась бестелесной, и Аришок не предавался тогда разглядыванию особенностей ее фигуры. Теперь же оказалось, что у нее довольно тонкая талия, сильные руки и небольшая грудь, кажущаяся девичьей в контрасте с обветренным лицом и жгутами мускулов, вздувающимися под кожей. Впрочем, мускулы были недостаточно большими, чтобы сделать фигуру Хоук чересчур мужественной, а кожа достаточно гладкой и бархатистой на вид, чтобы к ней хотелось прикоснуться. И он прикасался ладонями, губами, собственной кожей, чувствуя, как тонет в тумане безумия, как пьянит ее аромат.
Вранье то, что женщины кунари приходили к нему только за чувством выполненного долга, они всегда тайно жаждали получить кое-что еще. И Аришок давал им это, стараясь, чтобы их краткая встреча стала особенной для обоих. К тому же ему нравилось, как они кричали от наслаждения.
Так же кричала и Хоук.
Чувствуя, что близка к пику, она выгнула спину, сгребая пальцами покрывало, крикнула хрипло и сжала бедрами руку Аришока, забилась, что-то неразборчиво шепча, и обмякла. Кунари, отстранившись, наблюдал за ее экстазом, а затем ловким движением развязал пояс брюк свободной рукой.
Навалившись сверху, он вклинился между ее бедер и качнул вперед своими. По-прежнему он отталкивал ее руки, не давая прикасаться к себе. Однако упустил момент, увлекшись проникновением, и почувствовал, как ноготки Хоук впились в бока.
Большой Аришок, очень большой. В первое мгновение было больно почти как в первый раз, но боль ушла почти сразу, как только он не спеша заполнил ее полностью и начал движение обратно, так же медленно. Значит, получится. Стиснуть себя бедрами кунари тоже не дал, сделав несколько медленных движений, чтобы женщина привыкла к размеру его орудия, он закинул ее ноги себе на плечи и начал двигаться быстрыми сильными толчками.
Мариан сначала стонала, а потом уже хрипло кричала. Возможно, после таких упражнений на следующий день будет болеть все, а может, этот день никогда и не настанет, но сейчас ей было на это плевать. И бросать попытки ухватиться за развесистые аришоковы рога она не собиралась - когда еще представится такая редкая возможность? Но тот сопротивлялся, по-оленьи мотая головой. В конце концов, Аришок поймал ее предплечья и прижал к покрывалу. Его заводила ее беспомощность. А из горла Хоук уже вырывались звуки похожие на рыдания. Чувствуя, как снизу вверх по телу поднимается жаркая волна, женщина запрокинула голову, подставляя горло, и тут же почувствовала, как туда щекотно уткнулись сухие губы.
Ну же. Еще чуть-чуть… Совсем немного осталось… И Мариан закричала долго, протяжно, переливчато, словно от боли. Но Аришок знал, что это не так. Он ускорил темп, чтобы догнать ее, и за несколько мощных толчков достиг пика, а потом замер, чувствуя, как пульсирует ее лоно, как там тесно и горячо, как хочется еще, но чуть позже. Со вздохом, в котором смешалось удовлетворение и сожаление, кунари перекатился на бок и лег рядом.
А Хоук ожидала, что он выгонит ее или, того хуже, нахально отвернется и захрапит.
- Почему ты так внимателен со мной? – спросила Мариан.
Зачем спросила? Что он ей ответит? Но Хоук необходимы были слова, сейчас она хотела услышать голос Аришока. Вместо ответа он принялся изучать ее ладони, кажущиеся такими маленькими и до алебастровой полупрозрачности белыми по сравнению с его - темными, широкими. Теперь первый меч Киркволла смущался от того, что лидер кунари внимательно рассматривал ее руки: сначала линии на ладонях, отгибая пальцы так, чтобы те выступали темными трещинками по белой коже, затем сами пальцы, аккуратно проверяя на гибкость каждый, и, наконец, ногти. Удивительно, что такие лапищи были способны на столь нежное обращение. В конце концов, он обратил внимание на то, как озадаченно смотрит на него Мариан.
- Это руки воина, - наконец, вынес он свой вердикт, - Но ты - женщина.
- И что? – не поняла Хоук.
- Ты не можешь быть одновременно воином и женщиной, - теперь Аришок смотрел ей прямо в глаза и, казалось, пронизывал взглядом до самой глубины души, - Кем ты бываешь чаще?
- Я об этом не думала, - честно ответила Мариан, как будто ему было бесполезно врать. Конечно, это было не так, но женщина уже попала под влияние взгляда Аришока, - Каким должен быть правильный ответ?
- Это не имеет значения, - ответил кунари, ошарашив ее, - Значение имеет только то, что я хочу, чтобы ты сейчас была женщиной.
- Вот как… - только и смогла проговорить она, прежде чем Аришок снова занял положение сверху, замер на мгновение, а затем одним движением, словно куклу повернул ее лицом вниз.
Хоук только охнула, чувствуя, как кунари довольно грубо вошел в нее. Он нависал сверху, но не давил, сопел в ухо, обдавая жарким дыханием, намотал на кулак ее волосы, и хотя не драл с корнем, тянул ощутимо.
- Не сломай мне шею, чудовище, - просипела она, слабо сопротивляясь.
Чувствуя себя лошадью, которую намереваются укротить, Мариан попыталась брыкаться, но ничего не вышло. Аришок знал свое дело – давал свободы ровно столько, сколько нужно, чтобы не потерять контроль. Ему нравилось держать ее под контролем, значит, пусть будет так. Мариан покорится на этот раз.
- Пусть тебя это не волнует, - сопел он, - Соитие означает доверие, разве нет? Не доверяешь мне?
- Нет, - выдохнула Мариан и тут же почувствовала сильное давление между лопаток. Стало трудно дышать, из груди теперь вырывались только хриплые всхлипы.
Аришок мог бы продавить ее грудную клетку насквозь, но ослабил хватку слегка, чтобы Хоук могла дышать.
- Если бы ты мне не доверяла, то не пришла бы, - прошептал он в самое ухо, - Но ты пришла.
- Да, - выдохнула она.
- Почему же?
- Ты - лучший, - простонала женщина, чувствуя, как снова накатывают волны блаженства. Разум стремительно заволакивало истомным туманом. Можно конечно было приложить усилие и сосредоточиться, можно было вообще отключить ощущения. Но зачем? Еще ни разу у нее не было такого потрясающего секса. Одновременно грубый и мягкий, сильный любовник. А еще эти, пока непонятные ей, особенности кунарийской анатомии, благодаря которым стимулировались самые чувствительные точки.
- Я знаю, - услышала она голос Аришока сквозь морок.
Ложная скромность была ему явно не свойственна. Знает себе цену, значит. Лучший из воинов. Впрочем, правильно, абы кого не берут в Аришоки. Но думать об этом слишком долго она не смогла, с каждым толчком ощущения становились все острее. Вот уже и оргазм пришел оглушающей, отбивающей все чувства волной, но кунари был неумолим и его совсем не трогали мольбы женщины, он только сильнее начал вгонять в нее свой инструмент. Полностью выходил, слегка медля, а затем врывался снова, словно таран в распахнутые ворота, разбрызгивая смешавшуюся, их общую, смазку. Вскоре она затихла. И Аришок милостиво позволил Хоук положить голову на покрывало. Прикрыв глаза, Мариан прижалась щекой к бархатной узорчатой ткани. Все тело разморило, и уже требовался отдых, но кунари и не думал отпускать, его тренированное тело было выносливей. Она ладонь все еще сжимала собранные в пучок волосы Хоук, а вторая отправилась в путешествие по бедру, ягодице, сделала зигзаг по спине, прошлась по боку, нащупала грудь и сжалась, массируя напряженный сосок.
Неожиданно Аришок приник к ней и, отведя за волосы голову Хоук в сторону, укусил в основание шеи. Мариан заскрипела зубами – наверняка он до крови прокусил кожу, но стоило ему разжать зубы, женщина зашлась новым стоном. Боль помогла ощутить все острее. Тут же нашлись новые силы и желание, тут же захотелось большего. Женщина напрягла спину, пытаясь приподняться, но оказалась снова вжата в ложе. Это уже была игра: она не хотела всерьез освободиться, но старательно притворялась, что дела обстоят совсем наоборот. Аришок зарычал и сжал пальцами ее бедра, с силой вонзаясь в нее до упора. Снова, на грани боли и блаженства, Мариан закричала, вторя очередному раскату грома, чувствуя, как выплескивается семя кунари.
Это было великолепно, почти до слез, до искр из глаз. Потребовалось несколько минут, чтобы восстановить дыхание. На этот раз кунари обнял ее и молча прижал к себе, как драгоценный трофей, а Мариан замерла, не зная, что будет дальше. Через некоторое время хватка Аришока ослабла, дыхание выровнялось, и женщина уже было решила, что он заснул. Но, медленно повернувшись к нему лицом, она убедилась в обратном. Может быть, кунари и задремал ненадолго, но шевеления Мариан разбудили его, и теперь Аришок смотрел на нее своим фирменным испытующе-проницательным взглядом. Хоук улыбнулась кунари, теперь ей с ним было уютно. Он был большим и теплым, уставшим и немного заблудившимся мужчиной, которому все это время не хватало такого вот внимания, и пусть это и было ее иллюзией. Теперь от него волнами расходилось спокойствие и умиротворение, но глаза все еще спрашивали: «Что теперь?». Мариан не стала задавать этот вопрос себе, вместо этого она подалась вперед и поцеловала его в губы.
Аришок вздрогнул и отстранился.
- Что ты делаешь? – спросил он, в тоне его промелькнула тревога.
- Целую тебя, - ответила Хоук.
- Зачем это?
- Ну, - она задумалась на мгновение, - это приятно.
- И только?
- Нет, - Мариан замолчала ненадолго, подбирая слова, - Я выражаю доверие и признательность, говорю тем самым, что партнер мне нравится.
- Значит, тебе было хорошо, - Аришок уткнулся лбом в лоб Хоук, - И это хорошо. Научи меня.
И Мариан согласилась. Он оказался способным учеником и вскоре целовался уже не хуже ее самой, при этом его ладони снова начали блуждать по телу женщины. Та не оставалась в долгу, изучая пальцами его голову, шею, плечи. Две, нет, три пары рогов, или ответвлений, отходящих от самого основания, остроконечные уши в тяжелых серьгах. Густая пепельная грива, которая не казалась пышной только потому, что у кунари волосы росли прямые и жесткие, будто конский волос. А вот за рогами, там где уже заканчивалась ороговевшая ткань, но еще не начинались волосы, обнаружилась тонкая складка кожи, которой Хоук не придала значение поначалу, зацепив случайно подушечками пальцев. Но по телу Аришока прошла такая дрожь, а дыхание сделалось таким чувственным, что пришлось уделить этому местечку побольше внимания.
- Еще раз, - прошептал Аришок, разрывая поцелуй.
Хоук кивнула и, готовясь снова стать жертвой, отняла было руки.
- Не останавливайся, - шептал кунари, мягко входя в нее.
Мариан и не подозревала, что такая гора стальных мускулов может дрожать мелкой дрожью от какого-то прикосновения, впрочем, кто их знает, этих кунари. Всего несколько часов назад она знала об анатомии этого народа гораздо меньше, и это еще был не предел. Между тем, Аришок опускал голову все ниже и ниже, пока не уткнулся Хоук в ключицу, часто и глубоко дыша и плавно, мучительно плавно, двигаясь внутри нее. Больше никакой сжигающей страсти, только нежность. В финале он только вздохнул по-особенному, вздрогнул чуть сильнее и в полузабытьи сполз с нее, завалившись на спину.
Долгое время они лежали рядом молча. Краем глаза женщина поглядывала на кунари, пытаясь угадать по выражению лица, о чем тот думает, но природа распорядилась так, что у рогатого народа мимика была скудной, а мысли Мариан читать не умела, зато прекрасно чувствовала настроение. Аришок был вполне спокоен и доволен, но в чем-то немного сомневался. Можно было тихонько заснуть у него под боком, чего ей больше всего хотелось, но чувство самосохранения было на чеку, сейчас ночью с Аришоком она была в безопасности, но неизвестно, как обернется дело утром. Поэтому Хоук предпочла лежать, смотреть в потолок и ждать.
- Аришок? – позвала спустя какое-то время Мариан. Может он уснул, наконец?
- Хоук, - откликнулся тот.
- Нет, Мариан, - поправила она, улыбнувшись, - Хоук - и моя сестра, и моя мама. А Мариан - только я.
- Мариан, - проговорил он, словно пробуя имя на вкус, - У кунари нет собственных имен.
- Можно придумать прозвище.
- Не надо.
Они еще немного помолчали.
- Скоро рассвет, - снова нарушила тишину Хоук.
- Да, - ответил Аришок. Ему совсем не хотелось говорить, но что-то недосказанное давило и, в конце концов, он решился, - Ты, Мариан, не знала, что так получится?
- Я допускала такую возможность с самого начала, но не смела надеяться.
- Все что ты делала, все, что мы делали - неправильно, - он замолчал на минуту, потом повернулся на бок и накрыл рукой ее грудь, - В обычных условиях тебя ждала бы смерть. Но в условиях, в которых оказался я… Это успокоило мои чувства, из-за которых я мог бы повести себя недостойно. Здесь ты была права.
- Я рада.
- Тогда последний вопрос. Ты преследовала именно эту цель или какую-то другую?
«Да, влезть в окно, переждать бурю, дескать, мимо проходила, и поиметь Аришока в качестве бонуса», - подумала Мариан, но промолчала. Кунари пронизывал ее взглядом в ожидании ответа. В таком положении они могли находиться до тех пор, пока между ними не появится напряжение, и лидер кунари снова не начнет психовать. Тогда шансы на благополучный исход понизятся почти до нуля.
- Я рисковала, - наконец, сказала она, - Не знала,чем это может кончиться, особенно, когда ты раскусил меня… Но цель ты угадал верно.
Услышав ответ, Аришок прикрыл глаза и вздохнул. Хоук во вздохе почудилось облегчение.
- В любом случае спасибо, монна Мариан Хоук. Ты достигла именно этой цели. А теперь уходи.
Мариан встала, подобрала платье, пояс, нашла разрядившийся магический светильник, оделась. Аришок молча наблюдал за ее ловкой возней со множеством пуговок на одежде, но когда она подошла к окну, чтобы выпрыгнуть в одичавший сад, он тихо окликнул ее, и Мариан обернулась:
- Панахедан, Аришок.
- Панахедан, монна Мариан, - ответил тот, потом добавил как будто с неуверенностью, - Приходи еще.
- Приду, - улыбнулась Мариан и, взметнув подол, сиганула в заросли жасмина.
Неспешно наступало утро.
Автор: Тернуша
Форма: миди
Пейринг: Аришок/ф!Хоук
Жанр: кинк, romance.
Рейтинг: NC-17(кинк!)
Краткое содержание: Собственно, почему после эпизода с кунарийиским отравляющим газом некоторое время вокруг рогатых все было спокойно и они сами вели себя спокойно. Особенно сам Аришок
Предупреждения: АУ, возможно, ООС, PWP. Секс с кунари Сомнительное согласие. Немного насилия. Недефотная Хоук! В фанфике используется текст песни Мельницы "Белая Кошка"(желательно, ознакомиться перед прочтением, потому что чистый текст читается не очень хорошо).
Примечание: На здравый смысл автор забил, если вы не поняли)))
тыц-тыц!Хоук умела терпеть, когда надо, но чтобы выносить гневные тирады, нужен был особый талант. Правда, на этот раз, адресатом стала не она. Стоило задать, казалось бы, мало значащий вопрос, который имел право быть озвучен, лишь исходя из того, куда вел их разговор…
- Много времени прошло, - заметила она. - Отчего же вы не отправитесь домой, если вам здесь так не нравится?
И тут Аришок вспылил. Он, словно зверь по клетке,метался по своему возвышению, с которого минуту назад взирал на посетителей с привычным спокойствием,и из его горла, вместе со сбивчивой яростной речью, вырывалось звериное рычание.
«Киркволл, город цепей, и у каждого здесь есть своя цепь, - думала Мариан, наблюдая за лидером кунари, - Вот и твоя цепь, Аришок, на которую ты оказался посажен, на которой ты вынужден сейчас метаться. Где твоя степенность? Неужели все так плохо, что ты вот так сорвался в присутствии гостей?»
Наконец, он выдохся и под пристальными взглядами карастэнов вернулся к своему импровизированному трону, тяжело уселся на него, опустив голову.
- Спасибо тебе за помощь, - сказал кунари глухо, - А теперь уходи.
Коротко кивнув, Мариан развернулась на каблуках и пошла на выход, ощущая спиной, упершийся между лопаток тяжелый взгляд Аришока, зная, что за гневом скрывались застарелая усталость и отчаяние. Нельзя было не заметить, как мелко дрожали кончики его пальцев.
- Еще немного, и он совсем слетит с катушек, - хмыкнул Варрик, шедший радом с Хоук, когда они спускались по широкой каменной лестнице в порт.
- Знать бы еще причину его бешенства, - задумчиво ответила она.
Аришок провожал взглядом удаляющуюся фигуру женщины, сидя неподвижно, даже задержав на секунду дыхание, пока та не скрылась из виду. Слепой его гнев улетучился, когда он заглянул ей в глаза. Что он там увидел? Жалость? Сочувствие? Он не нуждался в сочувствии человека, пусть даже такого индивида, как Мариан Хоук, которая за неполных три года сумела пустить свою судьбу по новому руслу. Так или иначе, увиденное заставило его остановиться, устыдившись своей несдержанности. Уникальный случай.
Хоук покинула лагерь кунари, но не мысли Аришока, неспособного взять в толк, что заставляет возвращаться их к ней снова и снова: то ли действительно разумные речи, то ли серебряный водопад, спадающий по ее плечам. В первый момент кунари даже заподозрил в Хоук полукровку, но быстро отбросил эту версию - в ней не было ни единой черточки от кунари, кроме, разумеется, белой гривы. Довольно крупная, несомненно, сильная, но все-таки человеческая, женщина. Списав причуды своего разума на примитивный животный инстинкт, Аришок попытался выбросить Хоук из головы. Он хорошо умел сдерживать и подавлять недостойные порывы. Будучи первым из первых, нужно служить примером всем своим подчиненным. Многих из кунари уже накрыло волной уныния, хоть проблем с дисциплиной быть не могло в принципе, но настроения в лагере царили упадочные. Нужно было что-то предпринимать, а не об иноземках думать.
Тем не менее, из мыслей, которые усиленно гнал Аришок, Хоук перебралась в его сны. Там она, собственно, ничего предосудительного не делала, только стояла и смотрела лукавым взглядом, и мягкая полуулыбка играла на ее губах. Женщина казалась невероятно реальной, будто наяву стояла напротив, как тогда, во время их встречи, но гораздо ближе. Протяни руку и… Аришок не позволял себе этого, и чувство возмущения поведением нахалки, посмевшей тревожить его даже во сне, толкало в обратно реальность. Проснувшись так, он долго лежал и, тупо пялясь в потолок, пытался разобраться в обуревающих его страстях. Да, сдерживать внешние и внутренние проявления эмоций он умел в совершенстве, мог перенаправить их в более выгодное русло усилием воли. Но что делать во сне, когда не действует эта самая воля, разум остается беззащитен, и его обладатель оказывается лицом к лицу со своими демонами? Демоном Аришока стала Хоук, доводящая до исступления своей способностью возвращаться каждый раз, когда кунари удавалось смежить веки.
Бессонница выматывала. И днем, не отдохнувший, Аришок с уже трудом мог сосредоточиться на текущих делах.
Но в одну ночь все пошло не так как обычно, хотя, казалось бы, куда уж хуже.
Уснув, Аришок снова увидел Хоук, стоящую напротив и улыбающуюся, что сулило, как он думал, скорое возвращение к реальности с последующим мучительным самокопанием. Проснувшись, он обнаружил, что женщина никуда не делась - как стояла, так и стоит, глядя на него, только волосы светились призрачным светом от запутавшихся в них лучей полной луны, а привычные доспехи сменило длинное светлое платье из тех, что носили горожанки. Без брони ее фигура казалась тонкой и женственной.
- Доброй ночи, - тихо сказал призрак, словно прошелестел в листве ночной бриз.
«Ежели ты здесь, то ночь никак не может быть доброй», - устало подумал Аришок. Все стало гораздо хуже, похоже, бессонница начала провоцировать галлюцинации.
- Я заранее прошу прощения, что пришла вот так, без приглашения и стука, - продолжала тем временем Хоук, - Просто наша последняя беседа окончилась не очень хорошо, хотя мы пришли к чему-то вроде согласия, у меня осталось чувство, что мы не договорили. А других возможностей зайти у меня не было.
Аришок предпочел смолчать, глядя, не мигая, на светлую фигуру, окутанную серебристым лунным светом. Вспомнилось древнее и, в сущности, бессмысленное суеверие о том, как опасно заговаривать с гостями с того света, от того что это не сулило ничего хорошего. Но оттуда никто прийти не может, даже гипотетически! Логика говорила Аришоку одно, а на деле выходило совсем по-иному. Хоук, кем бы она ни была, присутствовала в его спальне и никуда пропадать не собиралась, и он почувствовал, что ему интересно узнать, что же хочет ему рассказать Хоук. Все лучше, чем, если бы она просто молча смотрела, как обычно.
- Тебе здесь не место, - прошептал он, ощущая странное чувство неловкости, как будто его голос мог разрушить видение.
Хоук казалась полупрозрачной, словно свет луны лился сквозь нее. Белые волосы, бледная кожа, пастельного оттенка платье... Только темные глаза поблескивали из полумрака.
- Я знаю, Аришок, - сказала она, - Мне много где нет места, но, тем не менее, я там бываю. Занимаю чужие места, ищу между делом свое… Хотела бы я оказаться на месте, которое по праву может называться моим. Но пока я являюсь, по сути, бродягой, - она тихонько засмеялась.
Легкий ветерок, влетевший в окно, качнул подол ее платья и кончики волос, с плеча вспорхнули несколько белых цветков и, кружась, опустились на пол. Подняв ладонь, она стряхнула еще с дюжину.
- У Вас под окном жасмин цветет, - пояснила она, - Не цветет, бушует. Словно в последний раз в жизни.
В подтверждение ее слов снаружи донесся тонкий аромат цветущего растения. С волос женщины снова посыпались цветки, будто цвела и осыпалась сама Хоук.
- Зачем ты пришла? – спросил кунари, заворожено следя за полетом белых лепестков.
Ему показалось, что женщина смущенно моргнула.
- Просто я однажды решила прийти, - пожала она плечами и улыбнулась, - Мне показалось, что это неплохая идея. Но если Вам не нравится, больше я не явлюсь.
Очередная порция белого крошева полетела на пол.
Внезапно Аришок осознал, что не хочет, вопреки всему, чтобы призрак уходил. Странно успокаивало то, что она пришла, стоит здесь, говорит тихим голосом, серебрясь в луче луны. Но кунари промолчал. Негоже.
- Я знаю, что нет больше счастья, чем быть на своем месте, - внезапно она резким щелчком отбросила от себя что-то маленькое и черное, - Но Кун я не приму, потому… Потому что я была бы не я, если бы сделала это… - женщина поморщилась, соображая, - скажем так, в Кун мне места нет, - проговорила она, а потом посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц, - А теперь засыпай. Я тебе сыграю.
Наклонившись, она подняла что-то, до сего момента заслоненное ее подолом. Оружие? Нет, музыкальный инструмент. Устроившись тут же на полу, Хоук тронула струны. Полилась тихая мелодия, к ней, вторя, присоединился голос Мариан:
Обернусь я белой кошкой,
Да залезу в колыбель.
Я к тебе, мой милый крошка,
Буду я твой менестрель.
Буду я сидеть в твоей колыбели,
Да петь колыбельныя,
Чтобы колокольчики звенели,
Цвели цветы хмельныя.
Оказалось, что Хоук поет колыбельную. Ему, Аришоку, поют колыбельную. Уму непостижимо. От такого открытия он опешил на мгновение, но сопротивляться не стал. Дома, на Пар Воллене, ему иногда помогала успокоиться тихая музыка.
К тому же было удивительно, что женщина, преподносящая себя, как воина, умеет также неплохо играть и петь. Но чего только не случится во сне… или по другую сторону Недремлющего моря.
Ему действительно казалось, что Хоук обернулась пушистой белой кошкой, бродит по комнате на мягких лапках, и ее мурчание превращается в песню.
Обернусь я белой птицей,
Да в окошко улечу,
Чтобы в ясно небо взвиться
К солнца яркому лучу.
И Хоук из кошки стала птицей. Белый сокол словно зачерпнул лунного серебра крыльями, зазвеневшими тонко в тон песне.
Будут с неба литься звонкие трели,
Трели все весенния,
Чтобы колокольчики звенели,
Цвели цветы хмельныя.
Обернусь я человеком,
Да вернусь к себе домой,
Я возьму тебя на ручки,
Мой хороший, мой родной…
Влетев в окно, женщина снова стала человеком, снова уселась на пол с лютней, мягко перебирая струны. Аришок не заметил, как погрузился в сон, качаемый на волнах тихой музыки, ему снился аромат жасмина... в Пар Воллене он цвел точно так же.
Наутро кунари обнаружил белые цветки на полу и по углам комнаты.
На следующую ночь Хоук не явилась, ни во сне, ни в виде привидения. И через ночь тоже...
Каждый раз, ложась спать, Аришок гадал, придет ли к нему белый призрак. Но и без ее тихого голоса он больше не просыпался среди ночи. Ему снился дом. Но, не смотря на это явное улучшение, Аришок испытывал странное желание еще раз увидеть Хоук.
Наяву женщине незачем было лишний раз заходить в лагерь кунари. Зато, до Аришока доходили слухи о ее, несомненно, успешных похождениях, но, вот в чем штука - эта Мариан Хоук, дерзкая, активная, хищная, никак не вязалась с образом мягкого видения. Будто и не она вовсе приходила к нему, а похожее на нее наваждение. Да и зачем ей настоящей заниматься такими глупостями?
Однако, Аришок ждал. Ждал, не отдавая себе отчета.
И Хоук однажды явилась. Как обычно в россыпи белых лепестков, которые она с улыбкой вытряхивала из волос, с загадочным музыкальным инструментом под мышкой.
- Доброй ночи, Аришок.
- Доброй ночи, Хоук, - кунари повернулся на бок, чтобы лучше видеть женщину.
- Извини, что заставила тебя ждать, - сказала она, удобно усаживаясь на пол и устраивая свой инструмент на коленях, - Были неотложные дела,- она зацепила кончиком пальца одну струну, и та запела чистым тонким голосом.
Легкий ветерок плеснул ночного воздуха в комнату, крутанул на полу белые цветки. Мариан задумчиво перебирала струны лютни, казалась чуть более усталой, чем раньше. Она не пела и даже не смотрела в его сторону, погруженная в свои думы.
- Нужно что-то с этим делать, - проговорило привидение, - Но я пока не знаю что. Что-то страшное, иначе никак, - внезапно она накрыла ладонью струны, и музыка смолкла, - Я пойду. Ничего сегодня не получится.
Поднявшись, она отряхнула машинально подол.
Вскочив с ложа, кунари в два длинных прыжка одолел расстояние до того места, где она стояла. Женщина не успела отшатнуться, и была схвачена и прижата к стене так, что ее ноги едва касались пола. Призрачный жасминовый флер рассыпался, но, вопреки ожиданиям Аришока, женщина не растаяла от прикосновения, просочившись меж пальцев холодным утренним туманом. Ладонями он ощутил легкую ткань, сквозь которую струилось живое тепло. Тепло женщины.
Хоук смотрела на него тем самым взглядом, что он видел тогда, при их первой встрече и улыбалась так, словно и не было никогда воздушного призрака. Наверно, с этой же улыбкой она рубила врагов. Убить нахалку было первым желанием Аришока, но он вместо этого разжал ладони, и Хоук сползла на пол.
- Уходи, Хоук, - сказал кунари хрипло, упершись руками в стену и склонив рогатую голову.
Женщина отодвинулась в сторону, но уходить не собиралась.
- У тебя еще есть шанс вернуться домой, - сказала она, памятуя их последний разговор, глядя на него снизу вверх, - У меня нет.
- Ты пытаешься меня спасти, маленькая баз? – Аришок так и стоял, замерев. Да, Хоук действительно оказалась маленькой, меньше чем выглядела, стоя посреди комнаты в своем странном платье, и тем более в доспехах, - Я не нуждаюсь в твоей помощи.
- Однако иногда прибегаешь к моим услугам, - усмехнулась Хоук, голос ее звучал чуть обиженно, - А я не такая уж и маленькая.
- Просто уходи, - выдавил кунари, поджимая губы, - Пока можешь.
В нем боролись два желания, главным из которых было порвать баз на части, но было и другое. И это второе становилось все сильнее, что пугало его. В результате он потихоньку начал склоняться к первому.
- Извини, - сказала Хоук и белой птицей метнулась к окну, где и исчезла.
"Надо было узнать, как она сюда пролезает?" - часом позже, от нечего делать обходя ночных часовых, подумал Аришок. Теперь, когда выяснилось, что Хоук никакой не бестелесный дух, этот вопрос оказался более чем актуальным, ведь вслед за ней могут прийти и какие-нибудь недоброжелатели. Значит, нужно усилить посты с этой стороны.
Еще долго Аришок стоял неподвижно, пытаясь разобраться в хитросплетениях собственных эмоций, так перепутавшихся в последние дни. Потом все-таки лег. До утра было еще далеко, но уснуть так и не удалось. Его не оставляло ощущение теплой плоти под пальцами и еще того, что чуть не случилось что-то непоправимое.
- Хоук? – спросил Аришок в темноту, услышав шорох.
Ночь была безлунной, и в комнате царила темень, хоть глаз выколи. Весь предыдущий день и вечер были безветренными, жаркими и душными. Собиралась гроза. Тяжелые тучи уже набежали, закрыв своими лохматыми брюхами ночное небо, и силились начать небесную свистопляску. Вот-вот должны были прозвучать первые раскаты, и все вокруг притихло в ожидании. Даже безумные цикады, ночами дико стрекотавшие в зарослях под окнами, замолчали, сообщая о себе миру только редкими сухими щелчками.
- Доброй ночи, Аришок, - услышал кунари в ответ бархатистый женский голос.
Пахнуло жасмином, хоть он и отцвел неделю назад. Аришок поднялся с ложа, стараясь ни одним звуком не потревожить плотной, почти осязаемой, тишины. Звуки ночи словно вязли в ней, не долетая до ушей кунари. Он не видел Хоук, но чуял ее, словно зверь, и, точно зверь, бесшумно начал движение по комнате.
Внезапно снаружи полыхнуло мертвенно-белым, и на мгновение залило светом все пространство комнаты, обнажив ее небогатое содержимое и женскую фигуру, стоящую прямо перед ним. От неожиданности Аришок на секунду застыл, а потом бросился вперед, чтобы схватить ее, но руки поймали лишь воздух. Хоук умела ходить так же бесшумно, и, конечно же, ее уже не было на том месте.
- Зачем ты пришла? – спросил он во вновь нахлынувшую тьму.
- Я не могла удержаться, - ответила женщина откуда-то слева, - К тому же, начинается гроза, и мне нужно было где-то укрыться.
Определив направление, Аришок двинулся на звук, но лишь ощутил кончиками пальцев ускользающую ткань.
- Это не так, - кунари остановился и выпрямился.
Хватит ходить у нее на поводу.
Издалека прикатились запоздалые раскаты грома, помешав понять, откуда точно шел ее голос.
- Тебе не приходило в голову, что я мог устроить засаду, зная, что ты приходишь сюда, монна Хоук?
- Не мог, - ответила Хоук. Судя по всему, она бесшумно кружила вокруг него, словно в танце.
Не мог, она была права.
Хоук кружила вокруг, и снова создавалось ощущение, что это не живая женщина , а бестелесный дух пришел смущать его разум непривычными для разума кунари разговорами. Но четкое воспоминание о легкой ткани и тепле тела под ладонями не забылось.
Черное небо за окном расколола белая ветвистая трещина, такая яркая, что в пору было ослепнуть, и сразу же хлынул сильнейший ливень.
- Вот видишь, - сказала Хоук, - Теперь я уже никуда не пойду, - она вздохнула, достала из поясной сумочки магический светильник, затеплила его и вскрикнула, увидев перед собой выступившее из темноты лицо Аришока.
В следующее мгновение она оказалась в том же положении, что и в прошлый раз. Светильник-шарик размером с большое яблоко выпал из руки и, жалобно звякнув о каменный пол, покатился, заливая комнату бледным сиреневым светом. Как и тогда, Мариан смотрела на кунари без страха.
Хоук пришла безоружной, и сейчас можно просто свернуть ей шею, но это было бы слишком просто. Нет, сегодня кунари обойдется с нежданной гостьей по-другому, раз уж Мариан здесь и от нее так отчетливо и маняще пахнет. Аришок чувствовал, что грань, которую он не стал бы переступать в любом другом случае, становится все тоньше, грань, за которую его тянет аромат Хоук. Она пахла совсем не так, как женщины кунари: чуть больше запаха железа и дубленой кожи, чуть меньше аромата пряных трав, и эти травы были совсем другими, но главная составляющая присутствовала во всей красе – запах женской кожи. Аришок медленно потянул носом, вдыхая его. Для него, изголодавшегося, теперь нужен был самый маленький повод, а Хоук, напротив, выглядела спокойной. Неужели она не осознает того, что сейчас может произойти?
Она все осознавала, догадываясь по взгляду кунари, и прикидывала шансы на побег. Получится ли у нее достаточно чувствительно двинуть ему в пах и успеть добежать до окна? По всему выходило, что нет. Как там учил один старпер из «Висельника»: "Если вас насилуют, и шансов на побег нет, то расслабьтесь и получайте удовольствие".
- Если так и будешь держать страсти в себе, - проговорила она, - Они сожгут тебя изнутри. Неизвестно для кого ты станешь опасней: для нас, не увидевших свет истины, или для своих же.
- Скажи мне, - теперь перед ним была просто женщина с разметавшимися по плечам белыми прядями, в сбившемся легком платье, глядящая на него широко распахнутыми глазами, в которых кунари видел свое отражение и блик от светильника, заставлявший их лихорадочно блестеть, - Чего ты хочешь?
Внезапно она отвела взгляд, будто смутившись, повернула слегка голову, обнажив шею. Так подставляет горло зверь под зубы более сильного собрата, демонстрируя подчинение. Аришок смотрел, как бьется жилка под тонкой белой кожей, как скользит вниз выбившаяся прядка, понимая, что она уже не ищет ответ, это и есть ответ - на примитивном, животном, но общем для всех языке. Не сумев сдержать тихого рыка, кунари впился губами в эту жилку, в беззащитное место под ухом, ощущая частый пульс женщины.
Снаружи громыхнуло так, что оглушило на мгновение обоих.
Поначалу Хоук пыталась оттолкнуть потенциального партнера, упершись ладонями ему в грудь, но Аришок был намного больше и сильнее ее. Так что акт сопротивления захлебнулся, даже не начавшись толком, вместо этого руки сами начали движение по гладкой плотной коже кунари, испещренной татуировками и шрамами, некоторые из которых были старыми, а некоторые - довольно свежими, еще в шершавых корочках. В представлении Хоук, только безумец мог ходить в рукопашную с практически голым торсом. Кунари успешно опровергали сей факт, и Аришок в том числе, ограничиваясь только наплечниками, наручами и широким поясом. Лидер кунари изволил проводить ночь без этих скудных элементов защиты, что помогало познакомиться с ним поближе. Кажется, на нем были только штаны из какой-то мягкой ткани.
Тем временем Аришок перемещался все ниже, жарко дыша ей в шею, слегка прихватывая кожу зубами. Его ладони поползли вниз с плеч Мариан, таща за собой платье, женщина поспешила расстегнуть несколько пуговиц, чтобы те не отлетели. Что ж, у Хоук тоже есть шрамы. Вот и первый, идущий наискосок от левой ключицы до правой груди, оставшийся после той памятной битвы с огром, еще в Ферелдене - ее тогда знатно приложило о скалу. Аришок замер, упершись в грубый рубец, но вскоре продолжил движение вдоль него и достиг грудей. Сначала он уделил внимание правой груди, в которую упирался шрам, потом - левой. При этом постоянно ему приходилось стряхивать ладони Хоук, норовившей положить их ему на лоб, провести по рогам, зарыться в жесткую гриву, деть руки хоть куда-нибудь.
Хоук закусывала губы, борясь с непроизвольно вырывающимися стонами. Подписываясь на эту, несомненно безумную, авантюру, она отдавала себе отчет, что это не сулило ничего хорошего в том слычае, когда Аришок поймет, что… Да, Мариан Хоук в симпатичном платье и с лютней под мышкой лазает в окно по ночам к брутальному лидеру кунари. В мыслях Хоук, конечно, допускала такой вариант исхода дела и заходила в своих «размышлениях» довольно далеко, но всегда относила их к разряду беспочвенных фантазий. Сейчас же эти фантазии грозили стать реальностью, и, в связи с этим, вставала проблема. Аришок был крупным даже для кунари, и женщина не сомневалась насчет соответствующей величины, эээ… одной части его тела. А то, что он не ограничится одними поцелуями, сомневаться не приходилось. Не собирается ли он убить ее таким изощренным способом?
Аришок не спешил - впереди была целая ночь.
У него были огромные горячие шершавые ладони, жаркое дыхание и обветренные губы, которые слегка царапали кожу. Почувствовав руку кунари на внутренней стороне бедра, Хоук напряглась, но решила не брыкаться, помня о его силе. А вот и еще один шрам, причудливо изгибающийся от колена до ягодицы, память о том, что на крутых лестницах в Клоаке во время боя нужно быть внимательней. Ладонь Аришока, тем временем, скользили все выше, задирая подол в пошлейшем из жестов, заставляя спину покрываться колючими мурашками, а колени подрагивать. Теперь к напряжению примешивались жаркие волны желания. Наконец, его пальцы достигли влажного места и начали блуждать там. Хоук не смогла сдержать стон и поползла вниз по стене. Тут Аришок ее и подхватил, отнес на ложе, где она окончательно избавилась от ненужного уже платья. Вскоре Мариан оказалась вся обнюхана, ощупана, даже облизана в некоторых местах. Скорее всего, Аришок не сталкивался с человеческими женщинами так близко, и искал сходства и различия. Хоук так же не была настолько близко знакома с кунари, и это все еще ее пугало.
Пальцы Аришока скользнули внутрь, заставив женщину выгнуть спину. Мариан ожидала почувствовать всю остроту его когтей, но, вероятно, тот, кто родился с такого рода оружием, знал, как применить его и как не допустить ненужных царапин. До этого момента она и не подозревала, насколько возбуждена, и теперь каждое его движение вызывало жгучие волны наслаждения. Сначала внутри двигался один палец, безошибочно находя самые чувствительные точки, затем к нему присоединился второй, а следом появился и третий.
Дрожащая обнаженная Хоук ничем не отличалась от женщин кунари, разве что размерами. В доспехах она казалась довольно крупной и даже массивной, в платье казалась бестелесной, и Аришок не предавался тогда разглядыванию особенностей ее фигуры. Теперь же оказалось, что у нее довольно тонкая талия, сильные руки и небольшая грудь, кажущаяся девичьей в контрасте с обветренным лицом и жгутами мускулов, вздувающимися под кожей. Впрочем, мускулы были недостаточно большими, чтобы сделать фигуру Хоук чересчур мужественной, а кожа достаточно гладкой и бархатистой на вид, чтобы к ней хотелось прикоснуться. И он прикасался ладонями, губами, собственной кожей, чувствуя, как тонет в тумане безумия, как пьянит ее аромат.
Вранье то, что женщины кунари приходили к нему только за чувством выполненного долга, они всегда тайно жаждали получить кое-что еще. И Аришок давал им это, стараясь, чтобы их краткая встреча стала особенной для обоих. К тому же ему нравилось, как они кричали от наслаждения.
Так же кричала и Хоук.
Чувствуя, что близка к пику, она выгнула спину, сгребая пальцами покрывало, крикнула хрипло и сжала бедрами руку Аришока, забилась, что-то неразборчиво шепча, и обмякла. Кунари, отстранившись, наблюдал за ее экстазом, а затем ловким движением развязал пояс брюк свободной рукой.
Навалившись сверху, он вклинился между ее бедер и качнул вперед своими. По-прежнему он отталкивал ее руки, не давая прикасаться к себе. Однако упустил момент, увлекшись проникновением, и почувствовал, как ноготки Хоук впились в бока.
Большой Аришок, очень большой. В первое мгновение было больно почти как в первый раз, но боль ушла почти сразу, как только он не спеша заполнил ее полностью и начал движение обратно, так же медленно. Значит, получится. Стиснуть себя бедрами кунари тоже не дал, сделав несколько медленных движений, чтобы женщина привыкла к размеру его орудия, он закинул ее ноги себе на плечи и начал двигаться быстрыми сильными толчками.
Мариан сначала стонала, а потом уже хрипло кричала. Возможно, после таких упражнений на следующий день будет болеть все, а может, этот день никогда и не настанет, но сейчас ей было на это плевать. И бросать попытки ухватиться за развесистые аришоковы рога она не собиралась - когда еще представится такая редкая возможность? Но тот сопротивлялся, по-оленьи мотая головой. В конце концов, Аришок поймал ее предплечья и прижал к покрывалу. Его заводила ее беспомощность. А из горла Хоук уже вырывались звуки похожие на рыдания. Чувствуя, как снизу вверх по телу поднимается жаркая волна, женщина запрокинула голову, подставляя горло, и тут же почувствовала, как туда щекотно уткнулись сухие губы.
Ну же. Еще чуть-чуть… Совсем немного осталось… И Мариан закричала долго, протяжно, переливчато, словно от боли. Но Аришок знал, что это не так. Он ускорил темп, чтобы догнать ее, и за несколько мощных толчков достиг пика, а потом замер, чувствуя, как пульсирует ее лоно, как там тесно и горячо, как хочется еще, но чуть позже. Со вздохом, в котором смешалось удовлетворение и сожаление, кунари перекатился на бок и лег рядом.
А Хоук ожидала, что он выгонит ее или, того хуже, нахально отвернется и захрапит.
- Почему ты так внимателен со мной? – спросила Мариан.
Зачем спросила? Что он ей ответит? Но Хоук необходимы были слова, сейчас она хотела услышать голос Аришока. Вместо ответа он принялся изучать ее ладони, кажущиеся такими маленькими и до алебастровой полупрозрачности белыми по сравнению с его - темными, широкими. Теперь первый меч Киркволла смущался от того, что лидер кунари внимательно рассматривал ее руки: сначала линии на ладонях, отгибая пальцы так, чтобы те выступали темными трещинками по белой коже, затем сами пальцы, аккуратно проверяя на гибкость каждый, и, наконец, ногти. Удивительно, что такие лапищи были способны на столь нежное обращение. В конце концов, он обратил внимание на то, как озадаченно смотрит на него Мариан.
- Это руки воина, - наконец, вынес он свой вердикт, - Но ты - женщина.
- И что? – не поняла Хоук.
- Ты не можешь быть одновременно воином и женщиной, - теперь Аришок смотрел ей прямо в глаза и, казалось, пронизывал взглядом до самой глубины души, - Кем ты бываешь чаще?
- Я об этом не думала, - честно ответила Мариан, как будто ему было бесполезно врать. Конечно, это было не так, но женщина уже попала под влияние взгляда Аришока, - Каким должен быть правильный ответ?
- Это не имеет значения, - ответил кунари, ошарашив ее, - Значение имеет только то, что я хочу, чтобы ты сейчас была женщиной.
- Вот как… - только и смогла проговорить она, прежде чем Аришок снова занял положение сверху, замер на мгновение, а затем одним движением, словно куклу повернул ее лицом вниз.
Хоук только охнула, чувствуя, как кунари довольно грубо вошел в нее. Он нависал сверху, но не давил, сопел в ухо, обдавая жарким дыханием, намотал на кулак ее волосы, и хотя не драл с корнем, тянул ощутимо.
- Не сломай мне шею, чудовище, - просипела она, слабо сопротивляясь.
Чувствуя себя лошадью, которую намереваются укротить, Мариан попыталась брыкаться, но ничего не вышло. Аришок знал свое дело – давал свободы ровно столько, сколько нужно, чтобы не потерять контроль. Ему нравилось держать ее под контролем, значит, пусть будет так. Мариан покорится на этот раз.
- Пусть тебя это не волнует, - сопел он, - Соитие означает доверие, разве нет? Не доверяешь мне?
- Нет, - выдохнула Мариан и тут же почувствовала сильное давление между лопаток. Стало трудно дышать, из груди теперь вырывались только хриплые всхлипы.
Аришок мог бы продавить ее грудную клетку насквозь, но ослабил хватку слегка, чтобы Хоук могла дышать.
- Если бы ты мне не доверяла, то не пришла бы, - прошептал он в самое ухо, - Но ты пришла.
- Да, - выдохнула она.
- Почему же?
- Ты - лучший, - простонала женщина, чувствуя, как снова накатывают волны блаженства. Разум стремительно заволакивало истомным туманом. Можно конечно было приложить усилие и сосредоточиться, можно было вообще отключить ощущения. Но зачем? Еще ни разу у нее не было такого потрясающего секса. Одновременно грубый и мягкий, сильный любовник. А еще эти, пока непонятные ей, особенности кунарийской анатомии, благодаря которым стимулировались самые чувствительные точки.
- Я знаю, - услышала она голос Аришока сквозь морок.
Ложная скромность была ему явно не свойственна. Знает себе цену, значит. Лучший из воинов. Впрочем, правильно, абы кого не берут в Аришоки. Но думать об этом слишком долго она не смогла, с каждым толчком ощущения становились все острее. Вот уже и оргазм пришел оглушающей, отбивающей все чувства волной, но кунари был неумолим и его совсем не трогали мольбы женщины, он только сильнее начал вгонять в нее свой инструмент. Полностью выходил, слегка медля, а затем врывался снова, словно таран в распахнутые ворота, разбрызгивая смешавшуюся, их общую, смазку. Вскоре она затихла. И Аришок милостиво позволил Хоук положить голову на покрывало. Прикрыв глаза, Мариан прижалась щекой к бархатной узорчатой ткани. Все тело разморило, и уже требовался отдых, но кунари и не думал отпускать, его тренированное тело было выносливей. Она ладонь все еще сжимала собранные в пучок волосы Хоук, а вторая отправилась в путешествие по бедру, ягодице, сделала зигзаг по спине, прошлась по боку, нащупала грудь и сжалась, массируя напряженный сосок.
Неожиданно Аришок приник к ней и, отведя за волосы голову Хоук в сторону, укусил в основание шеи. Мариан заскрипела зубами – наверняка он до крови прокусил кожу, но стоило ему разжать зубы, женщина зашлась новым стоном. Боль помогла ощутить все острее. Тут же нашлись новые силы и желание, тут же захотелось большего. Женщина напрягла спину, пытаясь приподняться, но оказалась снова вжата в ложе. Это уже была игра: она не хотела всерьез освободиться, но старательно притворялась, что дела обстоят совсем наоборот. Аришок зарычал и сжал пальцами ее бедра, с силой вонзаясь в нее до упора. Снова, на грани боли и блаженства, Мариан закричала, вторя очередному раскату грома, чувствуя, как выплескивается семя кунари.
Это было великолепно, почти до слез, до искр из глаз. Потребовалось несколько минут, чтобы восстановить дыхание. На этот раз кунари обнял ее и молча прижал к себе, как драгоценный трофей, а Мариан замерла, не зная, что будет дальше. Через некоторое время хватка Аришока ослабла, дыхание выровнялось, и женщина уже было решила, что он заснул. Но, медленно повернувшись к нему лицом, она убедилась в обратном. Может быть, кунари и задремал ненадолго, но шевеления Мариан разбудили его, и теперь Аришок смотрел на нее своим фирменным испытующе-проницательным взглядом. Хоук улыбнулась кунари, теперь ей с ним было уютно. Он был большим и теплым, уставшим и немного заблудившимся мужчиной, которому все это время не хватало такого вот внимания, и пусть это и было ее иллюзией. Теперь от него волнами расходилось спокойствие и умиротворение, но глаза все еще спрашивали: «Что теперь?». Мариан не стала задавать этот вопрос себе, вместо этого она подалась вперед и поцеловала его в губы.
Аришок вздрогнул и отстранился.
- Что ты делаешь? – спросил он, в тоне его промелькнула тревога.
- Целую тебя, - ответила Хоук.
- Зачем это?
- Ну, - она задумалась на мгновение, - это приятно.
- И только?
- Нет, - Мариан замолчала ненадолго, подбирая слова, - Я выражаю доверие и признательность, говорю тем самым, что партнер мне нравится.
- Значит, тебе было хорошо, - Аришок уткнулся лбом в лоб Хоук, - И это хорошо. Научи меня.
И Мариан согласилась. Он оказался способным учеником и вскоре целовался уже не хуже ее самой, при этом его ладони снова начали блуждать по телу женщины. Та не оставалась в долгу, изучая пальцами его голову, шею, плечи. Две, нет, три пары рогов, или ответвлений, отходящих от самого основания, остроконечные уши в тяжелых серьгах. Густая пепельная грива, которая не казалась пышной только потому, что у кунари волосы росли прямые и жесткие, будто конский волос. А вот за рогами, там где уже заканчивалась ороговевшая ткань, но еще не начинались волосы, обнаружилась тонкая складка кожи, которой Хоук не придала значение поначалу, зацепив случайно подушечками пальцев. Но по телу Аришока прошла такая дрожь, а дыхание сделалось таким чувственным, что пришлось уделить этому местечку побольше внимания.
- Еще раз, - прошептал Аришок, разрывая поцелуй.
Хоук кивнула и, готовясь снова стать жертвой, отняла было руки.
- Не останавливайся, - шептал кунари, мягко входя в нее.
Мариан и не подозревала, что такая гора стальных мускулов может дрожать мелкой дрожью от какого-то прикосновения, впрочем, кто их знает, этих кунари. Всего несколько часов назад она знала об анатомии этого народа гораздо меньше, и это еще был не предел. Между тем, Аришок опускал голову все ниже и ниже, пока не уткнулся Хоук в ключицу, часто и глубоко дыша и плавно, мучительно плавно, двигаясь внутри нее. Больше никакой сжигающей страсти, только нежность. В финале он только вздохнул по-особенному, вздрогнул чуть сильнее и в полузабытьи сполз с нее, завалившись на спину.
Долгое время они лежали рядом молча. Краем глаза женщина поглядывала на кунари, пытаясь угадать по выражению лица, о чем тот думает, но природа распорядилась так, что у рогатого народа мимика была скудной, а мысли Мариан читать не умела, зато прекрасно чувствовала настроение. Аришок был вполне спокоен и доволен, но в чем-то немного сомневался. Можно было тихонько заснуть у него под боком, чего ей больше всего хотелось, но чувство самосохранения было на чеку, сейчас ночью с Аришоком она была в безопасности, но неизвестно, как обернется дело утром. Поэтому Хоук предпочла лежать, смотреть в потолок и ждать.
- Аришок? – позвала спустя какое-то время Мариан. Может он уснул, наконец?
- Хоук, - откликнулся тот.
- Нет, Мариан, - поправила она, улыбнувшись, - Хоук - и моя сестра, и моя мама. А Мариан - только я.
- Мариан, - проговорил он, словно пробуя имя на вкус, - У кунари нет собственных имен.
- Можно придумать прозвище.
- Не надо.
Они еще немного помолчали.
- Скоро рассвет, - снова нарушила тишину Хоук.
- Да, - ответил Аришок. Ему совсем не хотелось говорить, но что-то недосказанное давило и, в конце концов, он решился, - Ты, Мариан, не знала, что так получится?
- Я допускала такую возможность с самого начала, но не смела надеяться.
- Все что ты делала, все, что мы делали - неправильно, - он замолчал на минуту, потом повернулся на бок и накрыл рукой ее грудь, - В обычных условиях тебя ждала бы смерть. Но в условиях, в которых оказался я… Это успокоило мои чувства, из-за которых я мог бы повести себя недостойно. Здесь ты была права.
- Я рада.
- Тогда последний вопрос. Ты преследовала именно эту цель или какую-то другую?
«Да, влезть в окно, переждать бурю, дескать, мимо проходила, и поиметь Аришока в качестве бонуса», - подумала Мариан, но промолчала. Кунари пронизывал ее взглядом в ожидании ответа. В таком положении они могли находиться до тех пор, пока между ними не появится напряжение, и лидер кунари снова не начнет психовать. Тогда шансы на благополучный исход понизятся почти до нуля.
- Я рисковала, - наконец, сказала она, - Не знала,чем это может кончиться, особенно, когда ты раскусил меня… Но цель ты угадал верно.
Услышав ответ, Аришок прикрыл глаза и вздохнул. Хоук во вздохе почудилось облегчение.
- В любом случае спасибо, монна Мариан Хоук. Ты достигла именно этой цели. А теперь уходи.
Мариан встала, подобрала платье, пояс, нашла разрядившийся магический светильник, оделась. Аришок молча наблюдал за ее ловкой возней со множеством пуговок на одежде, но когда она подошла к окну, чтобы выпрыгнуть в одичавший сад, он тихо окликнул ее, и Мариан обернулась:
- Панахедан, Аришок.
- Панахедан, монна Мариан, - ответил тот, потом добавил как будто с неуверенностью, - Приходи еще.
- Приду, - улыбнулась Мариан и, взметнув подол, сиганула в заросли жасмина.
Неспешно наступало утро.
@темы: Сказки, кунари, Dragon Age
-
-
15.07.2011 в 20:29-
-
15.07.2011 в 20:35-
-
20.07.2011 в 23:32А текст, конечно, шикарен. У меня теперь счастье надолго.
-
-
21.07.2011 в 20:27"хрена какого на империю мою дилетанты работают?" - сказал бы я вашей недосдохшей бете, извините(
-
-
21.07.2011 в 20:39Все так плохо?
-
-
21.07.2011 в 20:43-
-
21.07.2011 в 20:54Интересно, Хисс, еще не слишком загружена. Еще не 24е.
А вообще я не настаиваю, чтобы это прямо-таки в первый тур брали. Не успеют отбетить, ну и фиг с ним. Я вообще по-моему заявлялась как художник.
Эй, бета, прячься, а то тебе тут ногу ломать идут. У меня до тебя вообще беты не было!
-
-
21.07.2011 в 21:11мне Хисс вчера среди ночи фотошоп сбацала за 20 минут, так что спросите её
-
-
21.07.2011 в 21:17В этом батле столько правил, что я не помню и половины.
-
-
21.07.2011 в 23:28-
-
21.07.2011 в 23:43вы ничего не сделали с пунктуацией, удалением лишних слов, оставшихся, не исключено, от предыдущего бечения, не вижу также следов того, что называют "причёсыванием"
вы хотите, чтоб я побетил, а потом показал вам? не случится. из меня выйдет хреновая бета, но я, как видите, этим и не занимаюсь
-
-
21.07.2011 в 23:47П. С. За такое надо ломать не ноги, а руки. Лучше пальцы. Чтобы гарантированно не повторялось случаев пакостей автору недостаточной вычиткой.
-
-
22.07.2011 в 07:03-
-
22.07.2011 в 07:29-
-
20.02.2012 в 22:13Да и не стал бы такой как он тратить время на прелюдию. Захотел - взял. Тут же и без обнюхиваний и облизываний. И крови было бы больше...
По поводу постельной сцены... описания - жуткие. Это получилось какое-то порно.
Понравилось пара фраз и моментов. Не более.
Аришок - любимый персонаж в игре, так что не могла пройти мимо.
-
-
21.02.2012 в 00:28-
-
21.02.2012 в 14:00Ну все равно здорово) Я мало где видела фанфики с таким пейрингом (самым желанным, надо сказать). Надо самой что ли за Драгон Эйдж взяться...
-
-
21.02.2012 в 17:38А если оно и войдет в какой-то цикл, то под видом бредового сна Хоук, которая по Аришоку сохнет. Как-то так... Только графики поубавлю, пожалуй, а то отвлекает))
-
-
21.02.2012 в 19:30-
-
23.03.2013 в 20:53-
-
09.08.2013 в 00:16